Глава 2

Идрис смотрел на море невидящим взглядом. Ему необходимо вернуться в Джейю. Через несколько часов должны состояться похороны. У Идриса была масса дел, но он еще не закончил здесь, на вилле. Вопрос, заданный Саскией, не выходил из головы. Что будет с ребенком? Он стал сиротой до рождения. Это ребенок его кузена и законный наследник.

Но насколько это законно, вот в чем вопрос. Поэтому Идрис оставался на вилле в ожидании юриста, составившего соглашение о суррогатном материнстве, и двоюродного деда. Он надеялся получить от них ответ на мучивший его вопрос. Если ребенок сможет наследовать трон, а двоюродный дед согласится стать регентом до достижения им совершеннолетия, Идрис сможет вернуться во Францию по окончании траура.

Идрис пытался подавить чувство вины. Файяз наверняка понял бы, почему он не может остаться в Далмайе. Не только из-за его наполовину французского происхождения и скандального поведения матери, но главным образом из-за его гипертрофированного чувства долга. Файязу было известно, как упорно работал Идрис, чтобы восстановить замок, виноградники и доброе имя Делакур. Файяз понимал, что Идрис не пожертвует всем тем, на что потратил годы ради страны, которая его толком не признавала.

В то же время он был почти уверен, что Идрис никогда не сможет повернуться спиной к Далмайе.

Почти…

И еще один вопрос не давал Идрису покоя. Почему Саския стала суррогатной матерью? Почему ее выбрала Майя? Чувство вины усиливалось. Последние семь лет он боролся с собой, пытаясь забыть Саскию. Стоило ему увидеть рыжеволосую женщину и услышать английский акцент, как он представлял, что это Саския. А сегодня, встретив ее на вилле, понял, что ничего не забыл.

В холл вошел врач. Его вызвала акушерка, которая при одном взгляде на Саскию, узнавшую страшную новость, посоветовала ей немедленно лечь и не вставать до осмотра доктором. Идрис снова почувствовал укол совести. Файяз рассчитывал, что он позаботится о ребенке и его матери.

– Как она? – спросил Идрис врача.

– Нормально, учитывая случившееся, ваше высочество. Шок вреден на любой стадии беременности, но она молодая, здоровая и сильная женщина. В качестве меры предосторожности я предписал постельный режим на сегодня и ограниченную активность до конца недели. Я категорически запретил поездку на похороны.

– Конечно, – согласился Идрис.

– Сестра Уилсон остается наблюдать за Саскией. У нее есть мой мобильный, в случае необходимости она со мной свяжется. Пока не вижу никаких проблем. Постарайтесь ее не расстраивать и уговорите поесть. – Доктор помолчал. – Ваше высочество, примите мои соболезнования. Ваш кузен был хорошим человеком, а королева Майя так ждала этого ребенка. Увидимся завтра утром.

Следующие два часа Идрис провел за рассылкой срочных сообщений по почте. Свалившееся на него несчастье не освобождало от ежедневной работы. Идрис прикрыл глаза, представив серые каменные стены и башни замка Делакур. Это был его дом. Он знал там каждую пядь земли на виноградниках, каждого мужчину, женщину и ребенка, живших в округе. Только вчера вечером он лег спать, решив рано утром отправиться на виноградники поработать. Какой смысл жить за городом и проводить целые дни в офисе? Вместо этого ночью раздался звонок из Далмайи, разрушивший все его планы. Знаменитые виноградники немедленно отошли на задний план.

Идрис знал, что у него хорошие менеджеры, которые в его отсутствие продолжат вести бизнес надлежащим образом. Тем не менее он дал им письменные полномочия на ведение бизнеса и просил беспокоить его лишь в случае крайней необходимости. Идрис обещал вернуться при первой же возможности и надеялся, что так и будет. Между тем от местных министерств шел поток обеспокоенных сообщений с просьбами инструкций. Он рекомендовал всем работать в обычном режиме и пообещал, что в ближайшее время последует сообщение о приходе к власти преемника. Идрис и здесь надеялся, что говорит правду. Два часа прошли в кропотливой работе, и Идрис с облегчением услышал звук подъехавшего автомобиля. Приехали советники, которых он ждал.

– Добрый день, сюда, пожалуйста. – Идрис указал на лестницу. По совету акушерки он решил провести совещание в покоях Саскии. И посчитал, что Саскии необходимо присутствовать при разговоре. В противном случае она разволнуется, а это ей вредно.

Слуга шел впереди, показывая дорогу к апартаментам Саскии. Идрис помедлил у дверей. Файяза больше нет, а Саския здесь. У него голова шла кругом от всего этого.

Спальня Саскии была огромной, со стеклянной внешней стеной и высокими стеклянными дверями, ведущими на просторную веранду с видом на море. Спальня была выполнена в мягких голубовато-бежевых тонах. Огромная кровать с балдахином на четырех резных, деревянных столбцах стояла на деревянной платформе в дальнем конце комнаты. В другом конце была организована импровизированная гостиная с диванами и кофейными столиками. Две приоткрытые двери вели в гардеробную и ванную. На столиках стояли фрукты, кофе и прохладительные напитки. Саския лежала на одном из трех диванов.

Она вымученно улыбнулась адвокату и протянула руку двоюродному деду Идриса.

– Извините, что не могу встать, у меня постельный режим.

– Не нужно извинений. – Пожилой мужчина склонился к ее руке. – Шейх Малик аль-Осман. Для меня большая честь познакомиться с вами, шехиня Саския.

Идрис коротко кивнул Саскии и занял самое дальнее от нее место.

Он видел ее бледность и печаль в глазах, но беспощадно подавил в себе сострадание к Саскии. Сейчас на кону более важные вещи, чем личные чувства.

– Начнем, пожалуй. У меня не так много времени. Может мне кто-то объяснить, что происходит? Почему никто не знает о ребенке?

Адвокат кивнул и достал из кейса пачку документов.

– Я составлял контракт по просьбе их величеств, так что попробую объяснить. Шейх Идрис, вы должны понять, что суррогатное материнство и усыновление в Далмайе по-прежнему остаются серыми зонами. Исторически так сложилось, что, если женщина не может зачать, она растит ребенка члена семьи, как своего собственного. Это может быть ребенок сестры, кузины или другой жены. И ребенок считается ее. Кроме того, если женщина рожает от другого, будучи в браке, то ее муж юридически считается отцом ребенка, независимо от того, кто его биологический отец. То же самое относится и к любому ребенку, если она воспитывает его для кого-то другого.

Идрис нахмурился.

– Значит, Майе нужно было назваться матерью ребенка, и он стал бы их с Файязом дитем даже без юридической процедуры усыновления?

– В общепринятом смысле – да. Конечно, прибегнув к услугам суррогатной матери, они составили договор о том, что Файяз является биологическим отцом ребенка, но, поскольку Сайеда Саския гражданка Великобритании и во избежание дальнейшей путаницы, Майя и Файяз намеревались усыновить ребенка также и по британским законам.

– Но к чему вся эта секретность? – недоумевал Идрис. – Вы сами сказали, что воспитывать чужого ребенка не противозаконно, тем более что Файяз – биологический отец, и препон на пути к престолонаследию не должно быть.

Реформы вашего деда, в частности его решение иметь одну жену, а сын и внук последовали его примеру, не нашли поддержки у традиционалистов. Отчасти из-за того, что моногамные браки значительно сокращали количество потенциальных наследников в старшей ветви семейства аль-Осман. У вашего деда было всего двое детей, и единственный сын умер, когда Файяз был еще ребенком. Если бы стало известно, что королева не может зачать, Файяза могли бы заставить взять себе вторую жену.

– Майя очень переживала из-за бесплодия, – сказала Саския, глядя на свои сомкнутые руки. – Она прошла сквозь муки ада. Бесконечная череда ЭКО, три выкидыша. Она понимала, как важен для Файяза наследник. Она знала, что ты не хочешь… – Саския не договорила, полоснув Идриса зеленым взглядом. Он забыл, какими безжалостными могут быть эти изумрудные глаза.

– Сколько людей знает об этом?

– Я знал с самого начала, – вступил в разговор шейх Малик. – Как глава младшей ветви семьи, он хотел убедиться, что я не против и что это решение не будет иметь последствий в будущем. Юристы, составлявшие документы, подписали соглашение о неразглашении информации. Главы Тайного совета в курсе с сегодняшнего утра, но они будут молчать ради спокойствия и благополучия королевства. Но хотим ли мы оставить это в тайне? Если у Файяза родится сын и наследник, мы обязаны сообщить об этом народу.

– Или дочь, – тихо добавила Саския, снова положив руки на живот.

Идрис с трудом оторвал взгляд от ее тонких, длинных пальцев. Жест был таким успокаивающим и для матери, и для ребенка. Но Саския остается матерью только до рождения малыша… Идрис наблюдал за ее руками. У ребенка должна быть мать. Даже его собственная мать, эгоистичная и беззаботная красавица, иногда приходила поцеловать его на ночь и рассказать сказку. Порой даже два вечера подряд.

А потом он не видел мать неделями.

– Проблема заключается в том, что… – Голос адвоката вернул Идриса в реальность. Он оторвал взгляд от Саскии и сосредоточился на разложенных на столе бумагах. – Отцовство в этой стране может быть доказано только двумя способами. Либо отец заявляет, что ребенок его, что Файяз и собирался…

– А соглашение о суррогатном материнстве? – вмешалась Саския. – Разве это не доказательство, что Файяз собирался признать ребенка?

Адвокат покачал головой.

– Суррогатное зачатие здесь не признается. Единственная возможность признания Файяза отцом посмертно – это если бы вы были за ним замужем.

Сердце Идриса на мгновение остановилось, пока он осмысливал услышанное. Если Файяз не может быть признан отцом, значит, ребенок не сможет наследовать. А это значит, что он станет королем Далмайи. Идрис никогда этого не хотел. Он встал и подошел к окну. Беспощадная синева неба и моря никогда не заменит зеленого, лавандового, пурпурного разноцветья французской весны.

– В таком случае чьим будет ребенок? – Вопрос Саскии прервал его размышления. – Разве это не главный вопрос, который мы должны сейчас решить? Время не на нашей стороне.

Идрис изумленно взглянул на Саскию.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, – чеканя каждое слово ответила Саския, – что его родители погибли. Он появится на свет через шесть недель. Ему нужна семья, независимо от того, сможет он наследовать трон или нет. Его может усыновить другая ветвь семьи? Как думаете, Файяз этого хотел? В контракте о суррогатном материнстве предусмотрено все, вплоть до витаминов, которые я должна принимать во время беременности и три месяца после. Не поверю, чтобы Файяз не оставил распоряжения на непредвиденный случай.

Адвокат согласно кивнул.

– Он назначил ребенку опекуна.

– Кого? – в унисон спросили Саския и Идрис.

Адвокат взглянул на Идриса.

– Своего кузена шейха Идриса Делакура.

Саския и Идрис снова вместе спросили:

– Меня?

– Его?

Идрис взглянул на Саскию. Он последние семь лет делал все, чтобы ее забыть. Как он сможет воспитывать ребенка, который наполовину ее и будет каждую секунду напоминать о ней?

Как он вообще сможет воспитывать ребенка? Его мать не раз повторяла, что он весь в своих виноградниках и умеет только работать. И в этом она была права.

– Позвольте мне взглянуть на документы, – попросил Идрис, протягивая руку к пачке бумаг. Он пробежал глазами документ, в котором говорилось о назначении Идриса опекуном в случае смерти Файяза. Кузен, как и дед, хотел, чтобы Идрис оставался частью семьи, несмотря на то что по отцу имел французские корни и носил фамилию отца. Но ведь он ничего не знает о воспитании детей. Лицо Саскии тоже выражало недоуменное удивление. Похоже, Файяз апеллировал к его чувству долга.

Идрис добрался до контракта о суррогатном материнстве. Он действительно был очень подробным и оплаченным. Его внимание привлек пункт об оплате школьного обучения. Интересно, для кого? Затем Идрис увидел, что Саскии причитается очень приличная премия, несмотря на то что все расходы оплачены.

Едва сдерживая бурлившую внутри ярость, он отложил бумаги и с ненавистью взглянул на Саскию.

– А тебе, оказывается, причитается кругленькая сумма за эту услугу, – ехидно заметил он. Его кузены отчаянно хотели наследника. Как же тяжело было Майе видеть, что Саския может так легко выносить ребенка за деньги.

Саския вспыхнула:

– Это не твое дело.

– Очень даже мое, – вкрадчиво возразил он, и щеки Саскии зарделись еще ярче. – Впрочем, меня это не удивляет. Ты всегда любила играть в игры, Саския. Но это не игра. Это была жизнь Майи и Файяза.

Несмотря на смущение, глаза Саскии вспыхнули недобрым светом.

– Майя обратилась ко мне с просьбой. Я не играла ни в какие игры и не торговалась об оплате моих услуг. Я согласилась на то, что они предложили. А почему нет? Я отдала этому ребенку больше года жизни. Я ограничила себя во всем – диета, витамины, уединенная жизнь. Я сделала столько ЭКО, чтобы зачать здорового ребенка. И нечего упрекать меня в том, что мне заплатили, словно я какая-нибудь проститутка. Конечно, я была счастлива помочь Майе, но подарить год жизни просто из любви к ближнему не входило в мои планы.

– Это не гонорар как таковой, – вмешался адвокат. – Британским законом, а ЭКО проведено в Великобритании, это запрещено. Это компенсация мисс Харпер за потерю дохода и ограничение свободы. Компенсация будет выплачена через три месяца после рождения ребенка, когда закончится контракт.

Сделав глубокий вздох, чтобы успокоиться, Идрис повернулся к шейху Малику.

– Я знаю условия завещания деда. Но полагаю, что мое имя и наследие исключают возможность восшествия на трон. Разве нет подходящей кандидатуры из другой ветви семьи? Твоей, например?

Шейх Малик покачал головой.

– Это чревато новыми волнениями и может окончиться переворотом. Твой дед приложил столько сил для установления порядка и спокойствия в стране. Не стоит испытывать судьбу, – серьезно ответил двоюродный дед. – Да, твой отец француз, но в глазах людей ты внук великого реформатора, и они тебя примут. Фамилия не имеет значения, но, если тебя это беспокоит, ты можешь стать Делакур аль-Осман. – Он помолчал, пристально глядя на Идриса. – Я не могу заставить тебя взойти на трон, Идрис, но я умоляю тебя согласиться ради памяти деда, кузена и ради страны.

У Идриса на сердце висели тяжелые гири. Его судьба предрешена, как он ни сопротивлялся. Он был счастлив во Франции. Горд тем, что ценой огромного труда удалось восстановить замок, виноградники и доброе имя семьи. Он отвечал только за себя, за своих рабочих на виноградниках и сотрудников в офисе. Никакой шумихи в прессе. Как же ему ненавистна жизнь главы государства под прицелом прессы и в свете софитов. Как вынести бремя ответственности за страну и за воспитание наследника?

Жизнь короля не для него. Он не хочет жертвовать своими желаниями и потребностями ради чувства долга по отношению к стране. Тем не менее Идрису пришлось отбросить эмоции и посмотреть правде в глаза.

Первое: у ребенка должна быть мать с момента рождения. Второе: он, Идрис, – законный наследник по воле деда, нравится ему это или нет. Третье: не рожденный пока ребенок тоже законный наследник. Четвертое: он опекун будущего наследника. Кусочки головоломки начали складываться в единое целое.

Что там говорил адвокат? Если мужчина женится на матери ребенка, он автоматически становится отцом ребенка? Идрис осмотрел присутствующих.

– Разрешите уточнить. Если я женюсь на Сайеде Саскии, ребенок автоматически станет моим наследником по закону и в глазах общества?

Ответ адвоката заглушил возмущенный вопль Саскии:

– Будь ты последним мужчиной на земле, я ни за что не выйду за тебя, Идрис Делакур!

Но Идрис заметил согласный кивок адвоката и знал, как ему надлежит поступить. Ради Файяза, ради страны, ради ребенка. Он должен жениться на единственной женщине, в которую был когда-то почти влюблен и которую покинул. Ему необходимо жениться на Саскии Харпер.

Загрузка...